Беседы Георгия Гурджиева с учениками.

Париж 1941-1944

Встреча 27 (13 июля 1944)

 
Мадам де З.: Есть ли еще вопросы?

Д-р Блано: Когда я работаю, то ощущаю полное исчезновение моего физического тела. Я чувствую две отдельные вещи: одна – которая более обширна, чем мои обычные пропорции и пределов которой я не знаю. Другая, более внутренняя, более ограниченная, способная направлять меня, которая не имеет точной формы, хотя сопоставима с моим телом.

Гурджиев: То, что вы сейчас рассказали, не отражает нашей работы. Если вы будете продолжать, у вас будет отличный шанс стать кандидатом в психиатрическую больницу. Это состояние, о котором знают спиритуалисты и теософы. Остановитесь немедленно. Вы не должны забывать, что вы – тело. Вы должны всегда помнить свое тело. Вы еще не обладаете «Я», никаким «моё». Не забывайте этого. Только в этом случае у вас есть будущее. Позже ваше тело должно будет обладать реальным «Я», реальным «моё», которое каждый человек должен иметь. Сейчас вы чувствуете отсутствие тела, да?

Блано: Да.

Гурджиев: Хорошо, вы должны чувствовать ваше тело в десять раз сильнее. Не нужно оставлять ваше тело. Нужно усилить его. Многие люди живут, как вы; это психопаты.

Блано: Как я могу сделать более интенсивным ощущение моего тела, когда я чувствую, что оно уходит?

Гурджиев: Вымойте голову в холодной воде. Сделайте сложную гимнастику. Например, держите ваши руки скрещенными пятнадцать, двадцать минут, полчаса, одновременно думая: «Я есть», «Я хочу быть». Думайте телом. Чувствуйте телом. Изгоните все психопатические ассоциации; это болезни, слабости.

Яне: Мне кажется, я становлюсь все более и более физическим. Мое сознание – это сознание ощущений. В моей обычной жизни и во время упражнений я переживаю дискомфорт из-за того, что приклеен к своим функциям и из-за того, что не способен отделить себя от них. Как мне достичь более духовной жизни?

Гурджиев: Яне, то, о чем вы спрашиваете, то, чего вы хотите, мне понятно. У вас нет внутреннего психизма чувства. Вы хотите это усилить. Я собираюсь дать вам два упражнения, которые только для вас, ни для кого больше. Необходимо отделить ваши органические функции от вашей индивидуальности. В момент, когда вы работаете, когда вы вспоминаете себя, ваше состояние – другое, нежели обычно. Необходимо разделить эти два состояния. Для этого есть упражнение, даже целая серия упражнений. Вот первое: делайте его, например, сидя, комфортно устроившись в кресле или на диване. Есть место, где руки присоединяются к телу (район плеч), и место, где ноги присоединяются к телу (тазобедренный сустав); чувствуйте и контролируйте эти четыре места все время. Все ваше внимание должно быть сконцентрировано там. Пошлите все остальное к дьяволу. Когда вы говорите: «Я есть», вообразите, что эти четыре точки – как четыре колонны, на которых покоится ваше «Я есть». Фокусируйте внимание; не на внешней поверхности, не на внутренности тела. Вся ваша концентрация фиксирована на этих четырех местах. Делайте это для вашего будущего реального «я». Для начала, научитесь этому состоянию; оно – как мера, как подсказка. Вы будете вспоминать себя, когда вы будете хорошо чувствовать эти четыре места. Оставьте в стороне все остальное. Живите прежней жизнью. Это ваше единственное упражнение, но делайте его очень серьезно, так, чтобы все самые сконцентрированные моменты вашей работы были основаны на этих местах. Потом у вас будет обозначение для реальной индивидуальности. Эти вещи могли бы только служить барьером между вашей индивидуальностью и вашими экс-функциями. Я говорю «экс», потому что у вас должно быть новое качество функций. Всё должно иметь новое качество функций – из-за ненормальной жизни в прошлом. Необходимо создать барьер. Для вас он будет результатом этого упражнения. Когда вы чувствуете и осознаете этот определенный барьер, ваша почва будет подготовлена для нового упражнения; тогда вы сможете иметь новый внутренний мир, независимый, и новый внешний мир, независимый. У вас будет нормальное тело и нормальный психизм, без ненормальных экс-функций. Это только для нее и ни для кого еще. Не пытайтесь делать это из любопытства. Это очень опасная вещь.

Хайнетт: Я хотел бы спросить, как я мог бы быть уверенным, что я вспоминаю себя и что я работаю тремя моими центрами. Я понял, теоретически, необходимость такой работы, но я хотел бы знать, существует ли критерий для этого. (После паузы) Это был скорее не вопрос, а сомнение; я не знаю, стоило ли его задавать.

Гурджиев: Вы поняли, что то, что вы спросили – наивно? Никогда не читайте спиритуалистических книг. Это ведет к психопатии, к психиатрической лечебнице. У кого есть вопросы?

Мадам Дюбо: Каждый раз, после того, как я работаю, у меня возникает протест и одновременно я очень устаю телесно. Физическое следует за психическим, и у меня не получается вырваться из этого.

Гурджиев: Это нехватка холодной воды. Вы не любите этого делать. Это важный повод для возникновения конфликта. Организм этого не любит. Только голова, возможно, этого требует. Это реальная причина вашего протеста. Он об этом не знает, возможно, но это так. Голова ищет объяснений, причин. Тело – очень избалованно, лениво. Каждый день у вас теперь другое психическое состояние. Продолжайте еще неделю, с самой холодной водой.

Мадам Дюбо: я бросила все два дня назад.

Гурджиев: Забудьте сейчас, что вы этого не делали два дня. Ваше тело должно просить прощения у вашего духа. Если он простит, я тоже прощу. Поступайте так, как если бы вы болели эти два дня. Теперь я советую вам новую вещь: каждый день покупайте на пять франков немного «flace» [??? возможно, сорт вина из местности Souligne Flace] и добавляйте в воду.

Мадам Дюбо: Но, г-н Гурджиев, мне кажется, что все, что я делаю, все инструкции основываются на головной воле. Она слабеет, и в один момент все рушится.

Гурджиев: Ваша голова не может проявлять волю в течение долгого времени. Когда аккумулятор разрядился, остановитесь. Только вы решаете: я не хочу, чтобы это животное имело власть надо мной. Извините, но это ваше ленивое животное: оно как кошка, собака, мышь. Теперь вы знаете, что не можете быть в себе долго. Все достойное в  человеке подчиняется этому животному.

Мадам Дюбо: И все же я нахожу причины протестовать против работы. Я теряю все свои иллюзии и у меня нет ничего осязаемого взамен.

Гурджиев: Весь мир подчинен этому. Вы – часть вашего стула, и вы еще не пересели на другой. Мы сожалеем об этом. Это очень плохое состояние – сидеть между двух стульев. Поверьте мне. Купите зеркало; после этого, начнется другая жизнь и другая иллюзия.

Мадам Дюбо: В жизни, когда люди причиняют вам вред, нужно ли сказать себе: «Мне все равно; это не вредно» или защищать себя от них?

Гурджиев: Вот неплохой совет: рассматривайте каждый такой случай как путь работы над увеличением вашей воли. Это очень просто. Вы знаете, какие отношения у вас были раньше, автоматические. Теперь отвечайте сознательно, проявляйте себя сознательно.

Мадам Дюбо: Но таким же образом?

Гурджиев: Как вы пожелаете. Плохо, хорошо – это не существует. Результатом этого будет зарядка вашего аккумулятора для следующей демонстрации. Чем более сознательно вы это делаете, тем больше энергии у вас будет; и то, что казалось невозможным для вас, окажется лучше, чем вы ожидаете.

Буссек: Действительно, эти несколько раз я пробовал. Я убедился, что в это время у меня не было отождествлений или отрицательных эмоций, что я перекрыл впечатления другого вида и что я обвинял себя.

Гурджиев: Прежде всего вам нужно чувствовать яснее и остановить ваш «идиотизм». Тогда вы увеличите энергию в вашем аккумуляторе.

Мадам Дюпре: Все ли могут делать это упражнение?

Гурджиев: Это хорошая цель. Я счастлив, что вы это ощутили. Контролируйте каждое действие. Если вы будете помнить о том, чтобы делать это сознательно, а не автоматически, у вас будет совсем другой результат.

Др. Абулькер: Я хотел бы задать вам вопрос об угрызениях совести. Мне очень трудно чувствовать раскаяние. Например: кто-то воображает, что любит своих родителей. Работа показывает вам ваш эгоизм, и это помогает вам возбудить раскаяние; но что касается меня, у меня не было никаких иллюзий относительно себя долгое время, с возраста 14 или 15 лет, наверно. Работа показала мне, что в некоторых вещах, которые я считал полностью эгоистическими, было что-то кроме эгоизма.

Гурджиев: Вы не можете иметь будущего, не исправив прошлое. Если вы останетесь, как вы есть, у вас не может быть будущего. Например, вы говорите, что работа показала вам ту часть вас, которая не является абсолютно эгоцентричной.

Др. Абулькер: Я не чувствую сегодня ни грана любви к ближнему.

Гурджиев: А, это другой вопрос. Приобретите что-то иное вместо эгоизма.

Др. Абулькер: (Отвечая на вопрос Гурджиев) Так как у меня не было иллюзий относительно ценности моих чувств как сына, как брата, эти убеждения не дают мне импульса, который вызвал бы раскаяние.

Гурджиев: Вы рассматривали здесь только большие вещи. Необходимо теперь обратить свой взгляд на маленькие. Определенные, позитивные маленькие вещи, постепенно. Необходимо начать; эгоизм – большая вещь.

Др. Абулькер: Я не хочу идти избитой дорогой. Поэтому я прошу помощи.

Гурджиев: Я понял, доктор, я искренне понял вашу потребность. Когда вы меняетесь, когда вы становитесь другим, вы не можете этого видеть. Когда вы сказали, что не можете этого видеть – кто не может, которое «я»? Вы – множество; в вас не один, а много людей. Попробуйте провести статистику. Вы – четверо людей. Который может видеть, который – нет? Когда?

Др. Абулькер: В подавляющем большинстве случаев, это привычное «я», которое видит привычное «я».

Гурджиев: «Привычное я» не всегда одно и то же; например, когда вы хорошо поели… Обычно мы говорим о трех функциях. Сегодня я скажу вам, что вас – четверо. Вообще их даже семь. В вас есть функция: секс. Возьмите эти четыре функции: мысли, эмоции, инстинкт, секс. Когда кто-то – босс, когда оно управляет и властвует всеми, как оно видит, или не видит?

Др. Абулькер: Я не очень хорошо понимаю…

Гурджиев: Размышляйте два дня. Необязательно отвечать сразу. До настоящего момента я говорил о трех ваших функциях, сегодня я говорю о четвертой, которая влияет на вас даже сильнее, чем пища. Пища имеет меньше влияния на индивидуальность, чем эта четвертая, чем секс. Сегодня ваша сила – под его управлением. Вы – функция этой вещи.

Др Абулькер: Как преодолеть эту вещь. Не это ли значит «видеть себя»?

Гурджиев: Я дал вам этот принцип. Возможно, вы выбрали, для обозрения вашей прошлой жизни, линию, в которой качество вас самих, или эго, отсутствовало. Теперь я советую вам ввести его, принять его в расчет; также в вашем взгляде на ваше прошлое. Даже в ваших отношениях с отцом.

Др. Абулькер: Мадам, я не совсем понимаю, что это за четвертый фактор?

Мадам де З.: Секс.

Др. Абулькер: Мое отношение к родителям; отсутствие любви, профессиональное переживание. Однажды в прошлом году я почувствовал что-то еще. Я хотел бы это заново открыть.

Гурджиев: Я дал вам ключ к поиску в вашем прошлом. Ваше сексуальное состояние – всегда разное. Какой результат вы имеете в одном состоянии? Что получается в другом? Наблюдайте с этой точки зрения. Эти результаты дадут вам другую ценность. Теперь вы понимаете?

Др. Абулькер: Да, месье.

Гурджиев: Тот, у кого была инициатива в прошлом, был этот Месье. Наблюдения откроют вам секрет и этот секрет откроет дыру, через которую выйдут угрызения совести.

Др. Абулькер: Я извиняюсь, но я всегда боюсь, что меня не поймут.

Гурджиев: Иногда я выгляжу так, как будто не понимаю. Это потому что я хочу подвести вас к пониманию чего-то еще.

Др. Абулькер: Боюсь, что надо мной смеялись.

Гурджиев: Я ни разу не пнул вас. Доктор, я хочу заставить вас увидеть в вашей жизни две стороны: одна – отвратительна, и другая – еще отвратительней. Что меня интересует, так это чтобы вы увидели себя. Я даже не желаю давать вам импульс к этому. Это должно идти от вас, только от вас. До следующего раза, подумайте об этой новой идее, которую я вам даю. Вы снова вернетесь ко мне с вопросом: возможно, я отвечу отдельно.

Мадемуазель де Гайнерон: Я хотела бы узнать, откуда приходил этот внутренний голос, который диктует нам наши поступки и который более уверен и прочен, чем инстинкт.

Гурджиев: Филипп, как вы? Вы снова еще немного выросли. Три месяца отсутствия; теперь вы уже совершенно изменились. Когда не видишь детей некоторое время, замечаешь, что они растут. Я знаю много детей, которые стали молодыми женщинами, мужчинами. Есть даже некоторые, которые состарились.

            перевод Антона Мочалина